Андрис Андрейко (латыш. Andris Andreiko; 17 октября 1942, Рига — 10 марта 1976, Рига) — латышский спортсмен (шашки), международный гроссмейстер (1966). Трехкратный чемпион мира
(1968—1972), чемпион Европы
(1974), восьмикратный чемпион СССР
(1961—1976), победитель более 20 турниров по стоклеточным шашкам. Был найден убитым в своей квартире.
Владимир Вигман об Андрисе Андрейко
Андрис любил игру на грани риска. Точно искусный канатоходец, он раскачивал из стороны в сторону проволоку. Мог и сам пошатнуться, мог под изумленный вздох публики рухнуть вниз. Но снова карабкался и как ни в чем не бывало продолжал свой странный, опасный танец.
Он верил в себя. Но стиль его с самого начала вызывал недоверие специалистов. Иные считали, что его победы случайны, что рано или поздно эта эквилибристика кончится плохо.
Что делать, для стиля Андрейко трудно (если вообще возможно) подобрать однозначное определение. Острокомбинационный? Безусловно. Это была наиболее яркая грань его таланта.
Творчество Андрейко отличало глубокое проникновение в самую суть позиции. Он был в курсе новейших теоретических исследований, обладал феноменальной памятью, о быстроте его расчета складывали легенды. Казалось, он умел все. И в то же время его стиль выглядел порой каким-то вычурным, корявым, если хотите. Такой стиль можно сравнить с манерой письма Амедео Модильяни. Да и сам Андрис в юности напоминал фигуру с рисунков этого удивительного художника: с неестественно вытянутыми руками и шеей, угловатый, как резко очерченная тень ...
Были сомнения - а что если никакого стиля и вовсе нет? Андрис нередко утверждал, что цельная партия не вызывает у него положительных эмоций. Он словно противопоставлял борьбу гармонии.
Да, каждый ход рождался у Андрейко так же, как у других: из понимания, знаний и расчета. И еще с учетом психологии. "Он борется не с позицией, а с соперником",- писал голландский гроссмейстер Р. Келлер. Действительно, в одной и той же позиции Андрейко избирал разные планы. В зависимости от того, кто сидел по ту сторону доски. Андрис часто опирался на интуицию. Вот почему он играл быстро. А верные ответы часто находили не его соперники, а те, кто разбирал партию в пресс-центре. Но поменяй их местами, и Андренко пошел бы другим путем. В этом-то и скрывалась его манера. Как шляпа великана, эта манера была впору самому Андрису, а с чужой головы сваливалась. Наверное, поэтому у Андрейко так и не появилось эпигонов.
Мне кажется, что Андрис не совсем отчетливо представлял свое место в эволюции шашечной мысли. Он не любил теоретизировать, не доверял умозрительным выводам и громогласным сентенциям. Вырвать у него что-нибудь для печати было сложно. Он предпочитал практику, предпочитал играть. Словно внял строкам Бориса Пастернака: "Другие по живому следу пройдут свой путь за пядью пядь . . ."
Но слова поэта обращены и к "другим", К тем, кто хочет и обязан разобраться в творчестве замечательного шашиста.
Да и в жизни человека тоже.
"Он родился в рубашке",- говорили об Андрейко. А он родился в жестоком сорок втором. Мальчишке военного лихолетья досталось сполна. Был упрям и неистов в своем желании добиться цели. Андрейко поражал готовностью соревноваться с кем угодно и в чем угодно. Дни напролет блицевал в шахматы с гроссмейстером Айваром Гипслисом. Оказавшись в Риме, принял участие в турнире по итальянским шашкам, с правилами которых познакомился буквально за несколько минут до начала. И победил!
